ArtOfWar. Каменев Анатолий Иванович. Наёмник

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

Сохранить,

дабы приумножить военную мудрость

"Бездна неизреченного"...

Мое кредо:

http://militera.lib.ru/science/kamenev3/index.html

Могильщик.

Художник Васнецов Виктор Михайлович

Анатолий Каменев

"НАЁМНИК"

(ведь, "длинная колбаса" наёмнику милее понятия долга и чести)

С 1 декабря 1992 года началось поэтапное комплектование вооруженных сил РФ контрактниками.

Тогда, в 1992-м и сегодня, в конце 2008-го, нам надо ответить на вопрос: благо или бич контрактная служба для обороноспособности страны?

Но, прежде чем ответить на этот вопрос, необходимо разобраться в сути контрактной службы и в тех исторических фактах, о которых нам известно.

Служба по контракту - это то же наемничество, которое широко применяется там, где собственник набирает на работу людей для исполнения тех или иных функций.

Условия найма четко прописываются в договоре, где ясно определяется: что, в каком объеме, с каким качеством, в какие сроки предписывается делать работнику, а перед работодателем, как правило, ставится задача обеспечения человека работой, создания для него необходимых условий для профессиональной деятельности и своевременная выплата оговоренной заработанной платы.

Все это описываю лишь для того, чтобы выявить главный мотив наемничества. Это - получение зарплаты за выполненную работу.

Все прочие мотивы, как-то забота о благополучии предприятия, с которым заключил договор человек, добрые отношения с другими членами предприятия и т.п. альтруистские мотивы, если и играют какую-то роль, то только в связи с главным мотивом - извлечением максимума прибытка из того, что человек вкладывает, работая не на себя, не на общее благо, а, как говорится, на "дядю".

Следовательно, о какой-то сознательности, работы не "за страх, а за совесть", о чувстве долга и ответственности тут можно говорить с большой долей иронии, ибо интересы работодателя заключаются в том, чтобы максимально выжать из работника его физические силы, умственные способности, энергию и дать ему при этом не столь много средств, а лишь то, что необходимо для жизнеобеспечения.

Среди наемных работников не так уж много лиц, не понимающих того факта, что они получают от своего хозяина лишь часть заработанных средств. Они, как правило, понимают, что часть честно заработанных денег хозяин присваивает себе, пользуется ими и не желает по собственной воле отдавать их работнику.

В силу разных причин наемный работник до поры до времени, не предъявляет хозяину претензию и не требует справедливости в оплате своего труда. Но при случае, он обязательно выскажет свое неудовольствие, а при явном попрании своих социальных или финансовых прав, он готов воздать по заслугам своему работодателю.

Но чаще всего, в "холодной войне" работника и работодателя случаются акты пассивного сопротивления в виде лени, отлынивания от работы или затягивания, под благовидным предлогом, срока исполнения задания.

В качестве компенсации за недоплаченное нередки случаи воровства из имущества работодателя, а, если красть не удается, то в ход вступает сознательная порча машин и оборудования (К. Маркс и Ф. Энгельс довольно красочно описали этот вид вредительство со стороны наемной рабочей силы).

Другими словами, принцип договорных отношений между работодателем и привлекаемым со стороны работником, может работать без сбоев лишь в том случае, если:

-- Работодатель честен в денежных расчетах (прежде всего, в оценке характера и содержания труда) со своими работниками;

-- Он (работодатель) во время и в полной мере выполняет свои обязательства перед своими работниками;

-- Сам работник в полной мере и в срок выполняет свои обязанности и при этом проявляет разумную инициативу.

Этих трех условий, как мне кажется, вполне достаточно, чтобы при столь слабой мотивации (деньги, денежное вознаграждение), обеспечить деятельность там, где работник вынужден трудиться не по долгу, а в силу сложившихся обстоятельств.

***

Но так уж устроен мир капитализма, что частный наниматель все время пытается ущемить права своего работника, а свои личные возвысить до максимально возможного. А там, где начинается беспредел, обязательно возникает конфликт интересов и происходит то, о чем я написал выше.

***

Как же это отражается на военном деле?

Взглянем на некоторые исторические факты.

"Римская империя умерла"...

Организация вооруженной силы в государстве представляет собою один из важнейших вопросов военного быта, так равно и жизни государственной.

В военном деле организация эта оказывает самое решительное влияние на доброкачественность армии, выставляемой в военное время, так как армия всецело зависит от качества материала, поступающего на ее образование.

Лучшей организацией вооруженной силы является та, которая дает возможность привлечь в войска лучших сынов отечества.

Однако, в силу разных обстоятельств, правители государств изменяют принципу "лучше меньше, да лучше" в угоду другому подходу - вести войну чужими руками.

Как свидетельствует военный историк Н.С. Голицын, первый пример содержание наемных войск подали финикияне.

Народ малочисленный и исключительно преданный торговле, для распространения которой в те времена необходимы были внешние завоевания, чтобы не отвлекать свой народ от земледелия, промышленности и торговли, прибегли к наемным войскам. Благо тому было в изобилии денежных средств и считалось всегда возможным и удобным убыль в наемных войсках пополнять скорым набором других наемников.

Но кажущиеся выгоды обратились в беду: не одушевленные чувствами преданности к чуждой им стране и движимые одним корыстолюбием, наемники нередко потрясали государство мятежами и изменою, а в случае неудачи и опасности оказывали постыдное малодушие.

Пример финикиян не вразумил другие народы, прежде всего, греков и римлян.

Ганс Дельбрюк, талантливый военный историк, подмечает весьма серьезные изменения во внутреннем строе наемных войск.

Вопрос, прежде всего, касался дисциплины.

Опираясь на рассказ Ксенофонта о походе 10-ти тысяч греческих наемников, он говорит о том, что на сцену вышла иная дисциплина, нежели то было в национальных войсках.

Клеарх--самый знаменитый кондотьер "десяти тысяч"--установил принцип, что воин должен бояться своего начальника больше, чем неприятеля, и собственноручно пускал в ход палку, когда уличал кого-либо из своих людей в распущенности.

Равным образом у преемников Александра Македонского, когда армия состояла из постоянных наемнических отрядов, должна была господствовать свойственная этому типу войска дисциплина, так как без нее наемников невозможно ни пускать в дело, ни просто держать в повиновении.

Полибий (I, 66) высказывает мудрую мысль, что для наемников покой не годится, а является источником смуты.

Это, несомненно, служило одной из причин, почему при диадохах (преемниках Александра Македонского) усердно производились строевые учения. Еще Ификрат, как нам сообщают (Полиэн, III, 9, 35), постоянно давал занятия своим солдатам, чтобы они не взбунтовались; однако, среди этих занятий не упоминаются военные упражнения, а только земляные работы, рубка деревьев, погрузка провианта и сопровождение обоза.

Подмечено также, что управление наемными войсками обязательно требует ведения точного делопроизводства.

Среди египетских папирусов наряду со многими другими документами сохранились и военные документы -- листы, относящиеся к 81--87 гг., на которых писец одной центурии чрезвычайно тщательно записал на латинском языке расчеты с отдельными солдатами и целыми командами, отпуска и т. п.

Римская империя распалась на удельные государства в силу того, что перешла к наемной системе войск, а в числе наемников главной силой стал германец.

По мнению того же Г. Дельбюка и отечественного военного историка А.А. Свечина, германцы, находившиеся на службе у императоров в течение первых двух столетий, всегда ясно чувствовали, что они являются лишь простыми вспомогательными войсками. У них никогда не появлялось мысли о восстании, так как около них всегда находились каравшие и мстившие легионы.

Но как только римские легионы ослабли, вспомогательные войска, состоявшие главным образом, из германцев, почувствовали свою силу и начали диктовать свою волю.

Уже ничто не мешало германским воинам, получавшим свое жалованье от императору на другой же день обратить свое оружие против своих прежних полководцев, найдя, что какой-либо пункт их договора не выполнен или что их требования не удовлетворены.

До тех пор, пока германские наемники ассимилировались с тем государственным строем и с той народностью, которым они служили, они были не опасны.

Однако, после того, как целые племена стали поступать на римскую военную службу, когда на римской территории они появились со своими женами, детьми и со всем своим имуществом, продолжая оставаться германским (народом, они стали грозной военной и политической силой, способной сокрушить Римскую империю.

Решающим моментом во всемирно-историческом масштабе было то обстоятельство, что германские племена были содружествами воинов, которые пришли в Римскую империю не для того, чтобы найти здесь землю, стать крестьянами и жить здесь в качестве крестьян, а ради ратных подвигов и достижения полной власти над завоеванными территориями.

В течение III, IV и V столетий пограничные районы -- Британия, Рейнская и Дунайская области -- были потеряны для римской культуры, вследствие расселения в них германцев, которые являлись то наемниками римских императоров, то восставали против них.

Небольшие племена, не превосходившие 70 тысяч человек, считая и женщин и детей, и имевшие возможность выставить не более полутора десятка тысяч бойцов, оказались в состоянии покончить с той фикцией, которую представляло римское гражданское управление, не опиравшееся на национальную военную силу.

Германские предводители захватили власть в Галлии, Италии, Испании и Африке -- сначала как наместники императоров; объявление самостоятельности королевств вест- и остготов, бургундцев, франков, вандалов -- явилось уже небольшим и неважным изменением формы.

Римская империя умерла; римский солдат не был побежден германцем -- он дал себя им заместить (А.А. Свечин).

"Я служу и дьяволу, если он дает деньги"

Беззаконие и жестокость войны развязывали все их необузданные инстинкты и лишали всякого чувства сострадания.

Уже об одном из первых наемных войск, о котором до нас дошли сведения, - о войске, навербованном в 1053 г. строгим ревностным папой Львом IX против норманнов, - летописец Герман Рейхенауский сообщает, что оно состояло из авантюристов и беглых преступников.

Сами короли, пользовавшиеся этими бандами, должны были потом искать средства, чтобы избавить от них страну.

Императоры Фридрих и Людовик VII Французский в 1171 г. (14 февраля) заключили договор, в котором говорится, что они собрались вместе со многими баронами и взаимно обязуются нигде в своих государствах не терпеть "зловредных брабантцев или coterelli".

Пусть ни один вассал их не потерпит, разве что такой человек взял себе жену в их стране или на длительный срок поступил к ним на службу. Преступивший же эти условия предан будет епископом анафеме и на него наложен будет интердикт; он обязан будет возместить все убытки, а соседи должны будут силой принудить его к этому.

Другие предводители наемных банд ограничивались вымогательством, которое один швабский рыцарь, герцог Вернер фон-Урслинген, возвел в целую систему.

Г. Дельбрюк сообщает:

"Вернер, которого итальянцы называли Гварнерио, носивший титул герцога, так как его предки при Штауфенах были герцогами Сполето, был предводителем одного военного отряда, взятого на службу пизанцами во время их войны из-за Лукки с флорентинцами; после заключения мира пизанцы не знали, как отделаться от своих наемников, и нашли следующий выход, - они не просто уволили их, так как это было бы не безопасно, а предложили заплатить им отступное и одновременно предложили отправиться в неприятельскую страну и жить там на ее счет".

Это предложение понравилось наемникам, и они постановили остаться в качестве организованного вольного боевого войска с констеблями и капралами под верховным командованием Вернера (сентябрь 1342 г.); они назвали себя "la gran Compagna" (большая рота) и в течение полугода двигались из одной области в другую, причем заставляли каждую область уплатить за то, что они покидали ее, а в случае отказа грабили и сжигали страну и пыткой вынуждали попавших в их руки жителей выдать спрятанные сокровища.

Все попытки жалобой и просьбой добиться у предводителя обуздания бесчинств его людей были напрасны, так как он сам себя называл "враг бога, сострадания и милосердия". Все поступавшее - деньги, драгоценные вещи, оружие, лошади - делилось по твердому плану на доли и разыгрывалось; таким образом, каждый разбойник покидал объединение с внушительным имуществом.

Когда после Бретонского мира (1360 г.) во Франции не знали, как отделаться от "живодеров", папе Урбану V, жившему в Авиньоне, которому также грозила опасность с их стороны, пришла остроумная мысль соединить приятное с полезным и призвать эти банды к участию в крестовом походе. Он вел переговоры с императором Карлом IV и венгерским королем Людовиком по поводу пропуска этих банд через их земли. Это как нельзя лучше могло услужить христианству.

Запад был бы защищен от неверных и заодно освобожден от самих защитников; но банды не имели никакого намерения принять предложение. Затем их пытались удалить из Франции, отправив в поход в Эльзас, Швейцарию (1375 г.) и в Испанию.

Те банды, которые первоначально сражались под английским знаменем, без всякого колебания переходили на службу к французам; будь то англичане, фламандцы, немцы или французы - все они чувствовали себя, так оказать, интернационалистами.

Банды наемников на службе французского правительства

Чтобы избавиться от банд, французские короли создали постоянную армию в современном смысле этого слова.

По преданию этот факт совершился следующим образом: Карл VII. добившись при помощи Орлеанской девы первых больших успехов над англичанами, добился на общем собрании государственных чинов в Орлеане в 1430 г. принятия крупной реформы.

Собрание вотировало необходимые налоги для содержания постоянного войска из 15 рот по 100 копий, из 6 человек каждое, т. е. всего 9.000 конных. Богатый буржуа и гениальный государственный деятель, Жак Кер, тут же сделал первый взнос и вообще был душою всего дела. Во вновь созданные ордонансовые роты были приняты лучшие бандитские элементы и с их помощью одолели остальные шайки, которым пришлось разбрестись

Примечательно: слово compagnie (рота) происходит от cum и panis, что значит "сотрапезник". Первоначально это слово не имело военного значения, а означало просто общество, товарищество, корпорацию. В милиционном уставе, изданном Флоренцией в середине XIII в., товарищества граждан, на которых строились призыв и ополчение, именовались kompagnieen, подобно тому, как в немецких городах, например в Берне, они назывались "обществами".

Первое применение этого слова непосредственно в военном смысле мы находим у французского летописца Филиппа Муске (относится к тому же времени). Ста годами позже слово "компания" уже получило, как мы знаем, право гражданства и в отношении наемных банд.

Удобно для правительства, пагубно для страны

Обратимся к важному свидетельству, которое дано военным историком А. И. Медведевым в статье "Русская вооруженная сила будущего" (Военный сборник, 1917).

Заканчивая анализ наемничества, он писал:

"Из вышеизложенного, мы видим, что наем или вербовка, как система комплектования вооруженной силы государства, имеет следующие свойства:

-- 1)Она удобна для населения, потому что в войска поступают только охотники, плата которым может быть равномерно разложена на все население.

-- 2)Военное воспитание и обучение уже не составляет части общего воспитания и обучения, а потому, при вербовке, остальное население остается неподготовленным к военному делу; да и люди, поступившие в войска по найму, уже в войсках обучаются военному делу. (...)

-- Вследствие существования особых вербованных армий - так сказать специалистов, мастеров военного дела, - остальное население потеряло всякий интерес к этому делу, совершенно сделалось к нему неспособным; с другой стороны, благодаря тому, что вербованные войска состояли из всякого сброда, иногда иностранцев и большей частью людей чуждый народным интересам и ведущих себя враждебно по отношению населения, последнее в свою очередь также враждебно относилось к армии и во всему военному. Поэтому, военное дело не развивалось вместе с развитием населения, а падало.

-- 3)Путем вербовки не всегда возможно набрать потребное число рекрутов, потому что охотников поступать на военную службу мало, и потому вербовка возможна только в странах, где много денег и много людей безземельных и бедны...; в военное же время этот способ совершенно не надежен.

-- 4)Еще труднее путем найма образовать запас обученных людей в населении, который можно бы призвать под знамена в случае войны. Достигается это путем добровольного соглашения запасных и правительства, за недорогую цену; а потому запас не может быть достаточен.

-- 5)Так как наемниками являются люди, не пристроившиеся к другим отраслям мирной деятельности, т.е. никуда не пригодные, или же искатели приключения, то общий нравственный уровень вербованных армий всегда низок, до такой степени, что телесные наказания являются почти единственным средством воздействия начальников на подчиненных. Разумеется, в таких армиях вера, отечество и тому подобные возвышенные понятия играли и играют весьма слабую роль. (...)

-- 6)Вербованные армии стоят очень дорого. (...)

-- 7)Армии наемные, составленные чисто из поданных других государств и из различных племен и народов, разумеется, не имели и не могут иметь ничего общего с народом. Следовательно, такие армии часто являлись государством в государстве и способствовали ведению войн из-за личных распрей владетельных особ, сплошь и рядом в ущерб народным интересам и благосостоянию.

-- 8)В тактическом отношении армии наемные породили массивные боевые порядки, позиционные войны, т.е. преобладание обороны над атакой, отсутствие резервов и т.п., и все из боязни, как бы солдат не убежал".

***

Выводы, которые сделал А.И. Медведев в начале ХХ века, не грех бы почитать тем, кто спустя 100 лет вновь строит неверный расчет на Наемничество...

Информация к размышлению

0x01 graphic

"Ромул, Рем и волчица"

Художник Питер Пауль Рубенс

Анатолий Каменев

"СЕНАТ В САПОГАХ"

(О печальных превратностях военной политики Древнего Рима)

"Ученый, желающий отыскать законы жизни человеческих обществ, с особенным вниманием остановится на изучении истории римского государства, представляющего вполне законченное и достоверное историческое явление. Рим, на глазах всего человечества, от колыбели возрос до состояния необычайного могущества, подчинив своей власти мир и, наконец, пал подобно древнейшему миру, под ударами новых народы, создавших цивилизацию и культуру на развалинах цивилизации и культуры Рима".

Н.П. Михневич{1}

Насколько судьба государства зависит от содержания и направленности военной политики? Как военная политика связана с социальными, политическими, идеологическими, духовными процессами и явлениями, происходящими в государстве? Есть ли какие-то закономерности развития военной политики, которые необходимо усвоить во избежание грозящих бедствий? Может ли военная политика уберечься (максимально избавиться) от негативного воздействия на нее недальновидных правителей, коварных политиков, невежественных полководцев? Относится ли военная политика к числу самостоятельных стратегических факторов или же она всего лишь производное общей политики?

В некоторых исторических сочинениях при выявлении причин могущества или падения государства приводится много факторов, которые тому содействовали. Действительно, не одна - две, а, порой, много причин приводят к тем или иным последствиям. Однако, при обилии этих причин не следует сбрасывать со счетов тот факт, что причина причине рознь - одна из них является главной (решающей), а другие - всего лишь сопутствующие или второстепенные.

На сей счет, есть поучительное замечание Ш. Монтескье:

"Существуют общие причины как морального, так и физического порядка, которые действуют в каждой монархии, возвышают ее, поддерживают или низвергают; все случайности подчинены этим причинам. Если случайно проигранная битва, т. е. частная причина, погубила государство, то это значит, что была общая причина, приведшая к тому, что данное государство должно было погибнуть вследствие одной проигранной битвы. Одним словом, все частные причины зависят от некоторого всеобщего начала" {2}.

Что же это за "общее начало", от которого зависит будущее государства? Первопричина, безусловно, скрыта довольно глубоко и то, на что порой обращается внимание, может быть всего лишь отражением этой первопричины.

Но есть рукотворные (не высшие, а человеческие) общие причины могущества или падения государства. Это - политика, которую ведут правящие силы, и которая (политика), как известно, имеет два аспекта: внутренний и внешний.

Военная политика государства - это средоточение огромного числа факторов: идеологических, экономических, общеполитических, религиозных и духовных; общественно-значимых и частно-эгоистических; клановых и общенародных; ведомственных и общегосударственных и т.д.

Военная политика государства - это орудие безопасности и благополучия нации, суверенитета государства, средство оздоровления или загнивания государственности. Другими словами, "качество" и содержание военной политики государства - это ключ к могуществу и процветанию, либо отмычка для ящика Пандоры.

Такое значение военной политики объясняется достаточно просто: в тех условиях, когда война является решающим фактором разрешения международных споров и средством реализации насущных потребностей, все зависит от того, какого "качества" военная политика, ибо она не только определяет объект нападения или противника и опасность, от него исходящую, но и нацеливает народ на предстоящие испытания и дает направление практическим мерам, связанным в безопасностью государства и укреплением его боевой мощи.

Римляне не первые испытали на себе всю мощь здоровой военной политики и всю пагубность политики конъюнктурной, эгоистической и недальновидной.

Римляне добивались успеха до тех пор, пока их военная политика была продумана, целесообразна, природосообразна и общественно-значима.

С тех же пор, как только военная политика стала отходить принципа природосообразности и подчиняться частным (а не общественным) интересам, сразу же появились неудачи и поражения римлян. И чем более из военной политики уходила опора на национальный компонент (людей, традиции, ресурсы и т.п.), тем уязвимее становилась обороноспособность Римского государства и тем более падала надежность римских войск:

"Римляне сделались повелителями всех народов не только благодаря своему военному искусству, но и благодаря своему благоразумию, своей мудрости, своему постоянству, своей любви к славе и к отечеству. Когда при императорах все эти добродетели исчезли, у них сохранилось военное искусство, благодаря которому они удержали все завоеванные ими земли, несмотря на слабость и тиранию их государей; но когда разложилось и войско, римляне стали добычей всех народов" {3}.

В конечном итоге, эгоистические интересы римских императоров привели к тому, что римское войско превратилось из защитника страны во враждебную государственности и римскому народу силу, которая от частных неповиновений и бунтов перешла к практике захвата власти, сначала на местах, а потом - повсеместно.

Замещение римских солдат наемниками дорого обошлось Римской империи: она была завоевана ордами варваров без противоборства. Римские граждане, отстраненные от военного дела, превратились в безвольных обывателей, готовых подчиняться любой, в том числе, чужеземной власти.

Некогда гордый, свободолюбивый народ стал раболепствовать пред силой и продажной властью, теша себя мыслью о том, что не так уж плохо быть рабом...

Нам предстоит проследить этапы эволюции военной политика Древнего Рима для того, чтобы детально разобраться в ее сильных и слабых сторонах.

Военная политика Ромула

Названный так этап первоначальной военной политики восходит к древнейшим временам, которые характерны для всех молодых народов. Борьба за существование имела два аспекта: внутренний (добывание хлеба насущного) и внешний (отражение агрессий извне или же нападение на других). Эти два аспекта затрагивали каждого дееспособного гражданина: ему приходилось быть одновременно и тружеником и воином.

Но уже в то время резко обозначилось значение воинской деятельности, ибо только военные успехи могли быть основой работы гражданина-труженника. В силу этого обстоятельства воинское искусство было поставлено во главу угла:

"Так как римляне предназначали себя к войне и считали ее единственным истинным искусством, то они сосредоточили весь свой ум и все свои мысли на том, чтобы усовершенствовать это искусство. Без сомнения, говорит Вегеций, некий бог внушил им устройство легиона" {4}.

Древнейшая военная организация римлян может быть отнесена к достижению величайшему. Прежде всего, заслуживает внимания принцип всеобщей воинской повинности:

В Древнем Риме военную службу обязан был нести каждый гражданин. Для несения военной службы в полевой армии отбирались люди в возрасте от 17 до 45 лет. От военной службы освобождались только те лица, которые участвовали в 20 военных походах при службе в пехоте или в 10 военных походах при службе в коннице{5}.

Как свидетельствует Г. Дельбрюк, римская воинская повинность была гораздо тяжелее афинской: в Риме военизация глубже проникала в общество, чем даже в Спарте{6}.

Римская армия была сильна своей выучкой. Ее система воспитания и подготовки воинов создала когорту победителей древнего мира.

"... Мы всегда выигрывали тем, что умели искусно выбирать новобранцев, учить их, так сказать, законам оружия, закалять ежедневным упражнением, предварительно предвидеть во время упражнений в течение лагерной жизни все то, что может случиться в строю и во время сражения, и, наконец, сурово наказывать бездельников", -- свидетельствовал военный теоретик Древнего Рима Вегеций в своей книге "Краткое изложение военного дела".

И далее там же:

"Теперь посмотрим, какого возраста надо набирать воинов. Действительно, если надо сохранить древний обычай, то всякий хорошо знает, что к набору надо привлекать людей в начале их возмужалости; не только скорее, но и лучше усваивается то, что изучают с юных лет. Затем, военную подвижность и ловкость, умение прыгать и бегать надо развить раньше, чем тело с возрастом станет вялым. Подвижность - это то, что после пройденного ряда упражнений делает бойца энергичным. Поэтому выбирать надо юношей, как говорит и Саллюстий: "Молодежь, выносливая на войне, в трудах лагерной жизни училась военному делу". Ведь лучше, чтобы юноша, пройдя курс обучения, мог сожалеть о том, что он еще не достиг возраста, нужного для бойца, чем скорбеть о том, что это время прошло".

Надо отдать должное этой деятельности древних римлян: обстоятельства заставили их заниматься военной выучкой новых поколений граждан. Этим самым они не только с детства формировали боевые навыки, но, что более важно, закаляли душу и воспитывали патриотизм. Дети, выросшие в обстановке уважения к воинской добродетели, преклонения перед подвигом, воспитанные в стремлении отдать себя во благо своей Отчизны, не могли впоследствии отступить от своего воинского долга.

Быть мужественным и смелым в борьбе за общее дело и тем самым заслужить общественное признание (похвалу, одобрение) сограждан - было высшей и повсеместной мотивацией римских граждан той эпохи.

Чрезвычайно важное значение имел и тот факт, что на всю жизнедеятельность древних римлян накладывала свой отпечаток полисная идеология:

Для гражданина полисной общины было характерно чувство свободы, сознательного выбора своих действий. Если нужно было идти в поход, то гражданин знал, что это не прихоть должностного лица, а суровая необходимость борьбы с врагом; если народное собрание решало обложить граждан налогом, то это вызывалось необходимостью, а не произволом правительства. Главные поступки и меры представлялись жителю города-государства понятными, реальными. К тому же принимались эти меры на народном собрании, в котором участвовал сам гражданин. Подобный порядок порождал чувство свободы, собственного достоинства, уверенности в своих силах, спокойный реальный взгляд на жизнь и существующие отношения. Поскольку все политические и военные вопросы решались коллективно на народном собрании или в ополчении, то это формировало чувство коллективизма, гражданской общности, мешало развитию индивидуализма. Отдельная личность, ее мысли и интересы растворялись в гражданском коллективе.

Чувство сопричастности к общему делу и общему благу, сочетаемое с личным активным и деятельным участием в делах общины, понимание необходимости тех или иных коллективных действий - это великая сила, рождающая стремление каждого внести свой достойный вклад в общие усилия, как правило, не рассчитывая на какие-то особые почести, ибо каждый сосед делал то же самое и не было необходимости ставить на вид всем остальным заслуги каждого.

Осознание того, что ты значим для общины, а твой вклад в общее дело ей не только необходим, но и ценим, - этого было вполне достаточно для проявления инициативы со стороны граждан. Они не только понимали, что только сообща могут сделать что-то значимое для общины, но и то, что общее благополучие - это залог благополучия индивидуального.

Безусловно, такой психологии способствовало равенство граждан: имущественное и правовое.

Сплочению граждан государства-полиса способствовала и враждебная обстановка, в которой находился древний Рим.

Со стороны соседей постоянно исходила опасность. Агрессивность соседей побуждала относиться к ним недружелюбно, враждебно. Община же, живя в такой атмосфере, безусловно, сплачивалась, обособлялась от внешнего мира, с опаской относилась ко всему чужому и бережно относилась ко всему своему. Отсюда - особое внимание к отечественным обычаям, нравам. Это - своего рода вынужденный национализм, как средство сохранения национальной самобытности и того духовного стрежня, вокруг которого объединялись все члены общины.

Опасность, как фактор сплочения граждан, безусловно, сильный побудительный мотив единения. Но он действует до тех пор, пока эта опасность существует и перестает влиять на людей во времена мира. Рассчитывать на него, как на фактор сплочения, можно только во времена военной опасности. В то же время, сплочение граждан, общая солидарность для государства крайне необходимы не только в военное, но и в мирное время. Надо об этом не только не забывать, но и предпринимать нечто существенное для единения граждан.

Другое средство единения граждан - религия.

Н. Макиавелли по этому поводу выразился вполне определенно:

"Изучая римскую историю, можно увидеть, какую помощь оказывала религия для начальствования войском, для соглашения народа, для поддержания добрых граждан и для посрамления злых. Вот почему, если бы зашел спор о том, кому Рим более обязан - Ромулу или Нуме, я думаю, предпочтение было бы отдано Нуме, ибо, где есть религия, там легко водворить военную дисциплину; там же, где есть только дисциплина, трудно водворить религию" {7}.

Можно с полной уверенностью утверждать мысль о том, что отечественная религия играет колоссальную роль в жизни государства и каждого гражданина: нет никакого другого инструмента (будь то право в виде закона; или же традиция в виде обычая и т.д.), который мог так, как религия, влиять на умы и чувства людей, побуждая их отказаться от злого и порочного, от мелкого и эгоистичного, как то делает религия, водворяя в душу человека неусыпного стража - совесть, долг, ответственность и другие качества, столь необходимые для общего жития и благополучия.

Древние римляне максимально использовали возможности религии для единения людей и воспитания у них стремления содействовать общему благу.

На этом этапе развития в военной политике римлян было заметно то, на что многие другие народы не обращали должного внимания - умение закреплять победу.

Теодор Моммзен

Художник Берлин Людвиг Кнаус.

Об этом явлении нам сообщает выдающийся знаток римской истории Т. Моммзен:

"Были многие народы, умевшие так же побеждать и завоевывать, как римляне; но ни один из них не умел подобно римскому закрепить вновь приобретен-ную землю в поте своего лица и вторично завоевывать плу-гом то, что было завоевано копьем. Что приобретается войной, то может быть и отнято войной; но нельзя того же сказать о завоеваниях, сделанных плугом; если римляне, проигрывавшие немало сражений, почти никогда не делали при за-ключении мира территориальных уступок, то они были этим обязаны упорной привязанности крестьян к их полям и к их собственности. В господстве над землей проявляется сила и частного человека и государства, а величие Рима было ос-новано на самом широком и непосредственном владычестве граждан над землею и на тесно, сомкнутом единстве такого прочно привязанного к земле населения{8}.

Мысль, высказанная Т. Моммзеном, имеет три важных вывода: во-первых, победа, приобретенная силой оружия, должна быть закреплена правом фактического обладания тем, что завоевано; во-вторых, любая территориальная уступка пагубна для государства; в-третьих, самый стойкий и сильный охранительно-оборонительный мотив имеют только те граждане, которые обладают собственностью, т.е. те, которым есть что защищать.

На основании имеющихся фактов, можно указать сильные стороны военной политики в данном периоде:

-- 1)мощная духовная основа - полисная идеология;

-- 2)государственное военно-патриотическое воспитание юношества;

-- 3)принцип всеобщей ответственности за боеспособность государства;

-- 4)опора обороны страны на собственных граждан;

-- 5)разумная (легионная) военная организация.

0x01 graphic

Реформа Сервия Туллия и возникновение корпоративной (непредсказуемой и вредной) военной политики

Принципиальные изменения военной политики древних римлян связаны со следующими явлениями, имевшими место в VI в. До Р.Х.: 1)кризис полисного строя общины в связи с проникновением в гражданскую среду пришлых элементов; 2)имущественное и правовое расслоение граждан Рима; 3)переход от оборонительной политики к завоеваниям и расширению Римом своего господства.

Кризис патриархального строя привел к тому, что исчезла его идеология единения и общего блага.

Место национальной идеологии и морали стали занимать иноземная идеология, мораль и нравы (прежде всего, греческая).

Это обстоятельство негативно сказалось на нравственном состоянии общества и единении граждан: возникли иные, чем прежде, духовные ценности, а прежние добродетели (бескорыстные и неэгоистичные) постепенно стали уступать место другим ценностям, в основе которых лежали частные (а не общественные) интересы.

Имущественное расслоение римского населения не только разобщило интересы граждан и создало разную степень общественной мотивации, но и привело к тому, что за ним последовало и правовое неравенство, которое в 578 г. до Р.Х. оформилось в реформе Сервия Туллия. Саллюстий, сравнивая значимость свершенного Сервием Туллием с тем, что сделал Нума Помпилий, писал:

"... Подобно тому, как Нума явился творцом божественного права, Сервий слыл у потомков творцом всех гражданских различий, всех сословий, четко делящих граждан по степеням достоинства и со-стоятельности. Он учредил ценз - самое благодетельное для будущей великой державы установленье, посредством которого по-винности, и военные, и мирные, распределяются не подушно, как до того, но соответственно имущественному положению каждого{9}. Именно тогда учредил он и разряды, и центурии, и весь основанный на цензе порядок - украшенье и мирного и военного времени{10}.

Благое дело, состоящее в том, что в зависимости от состояния гражданина вводилась соответствующая военная обязанность и давалось определенное гражданское право, при ближайшем рассмотрении выявляет весьма существенный изъян: во-первых, в государстве появляется слой граждан, которые исключаются из общего дела обороны страны только на том основании, что являются неимущими или малоимущими; во-вторых, права одних граждан существенно расширяются, а других - значительно сужаются, следовательно, налицо имеется неравенство возможностей. Одни граждане становятся господами, а другие - слугами у них.

С этого момента в римском обществе наступает раскол, размежевание интересов; интерес к общественному благу постепенно уступает место корпоративному интересу. Имеет место и другое: чем мощнее корпорация и сплоченнее, тем сильнее проявляется ее интерес и тем больше этот интерес начинает проявляться во внутренней и внешней политике.

Безусловно, с этого времени и военная политика государства уже не отражает интересы всей нации, а только той корпорации, которая имеет в данный момент силу и наибольшее влияние в обществе.

Именно в эту пору начинаются всякого рода манипуляции, шараханья из стороны в сторону, ибо силы влияния в римском обществе попеременно берут верх в противоборстве друг с другом и вслед за новой победившей корпорацией следует и новая военная политика.

На первый взгляд это было лишь преобразованием военного строя, но последствия его скоро сказались и на строе политическом. Действительно, начиная с этого времени, патриций уже более не господствовал в войске на том же основании, на каком он господствовал в своей gens или в своей курии. Он не собирал уже более вокруг себя своих клиентов, чтобы вести их в бой, как он их вел для подачи голоса в куриатные комиции. Само собой разумеется, что вождями классов и центурий делались не по рождению. Таким образом, патриции потеряли свою военную власть.

А вследствие этого изменилась сама природа войска, его устройство, дух и даже привычки. Войско, чувствуя свою силу, тотчас же стало предъявлять известные требования, которым сразу же пришлось уступить. Войско стали созывать не только для того, чтобы вести его на войну, но и для того, чтобы совещаться с ним. Его собирали на Марсовом поле, что и послужило началом народного собрания по центуриям (comitia centuriata). Собрание это представляло собой не что иное, как войско. Каждый являлся с оружием, как будто бы дело шло о походе; стояли не вразброд и кое-как, но в боевом строю, по когортам и центуриям: каждая центурия имела во главе центуриона и свое знамя.

Другими словами, войско становится законодателем и судьей для римского народа и с его политикой и действиями в дальнейшем связана судьба Римской империи.

Из сложившегося положения дел вытекают следующие последствия: во-первых, войско, заинтересованное в войне, как средстве наживы, всегда готово выступить в поход, т.е. налицо милитаризация политики государства; во-вторых, люди, которые получают звание полководца, не всегда готовы исполнять полководческие обязанности, ибо право начальствовать они получили не за свои воинские доблести, а в силу политических интриг или подкупа войск; в-третьих, военная политика становится агрессивной и непредсказуемой (ее вектор направляется в ту сторону, в которую его склоняют представители более сильной корпорации); в-четвертых, успешность боевых действий объективно падает, ибо, как правило, войны и военные акции неподготовлены, полководцы неопытны, политики недальновидны, а войска необучены и ненадежны.

В силу названных обстоятельств, военная политика в этот период начинает активно терять все то, на чем она ранее базировалась: рушится сознание всеобщей необходимости защиты Отечества; подрывается духовная основа единства (полисная идеология и отечественная религия); граждане отвыкают от военной практики, а молодежь постепенно отвлекается от военно-патриотического воспитания и боевого обучения; легионеры не упражняются, как прежде, в боевом искусстве{11}; граждане в случае военной опасности не спешат встать под знамена{12} и принести присягу{13}, а в боевой обстановке уже не так самоотверженны, как во времена Сципиона Африканского{14}.

Как свидетельствуют исторические факты, военная политика римлян этой поры утратила свои позитивные черты (целенаправленность, предсказуемость, результативность, опора на коренных граждан) в силу тех социально-политических изменений: патриции утратили функции военного руководства; граждане были разделены по степени прав и обязанностей, прежде всего, военных и гражданских; принцип всеобщей воинской повинности был нарушен и часть граждан перестала участвовать в деле укрепления обороны страны; армия взяла в свои руки бразды правления обществом; принцип силы стал превалировать над другими (мирными) принципами.

Другими словами, с этого времени Римское государство вышло на дорогу, которая вела его к катастрофе. Но, пока, это было всего лишь начало длинного пути...

Крушение среднего класса и курс на "пролетаризацию" римской армии

Прозорливые римские политики понимали, что боеспособность государства требует надежной социальной базы. Такой социальной базой может быть только средний класс общества, ибо богатых не может быть так много, что только ими можно заполнить все открывшиеся вакансии, а бедные не могут быть надежной силой.

Тиберий Гракх предпринял колоссальные усилия для того, чтобы посредством аграрной реформы{15} создать в Риме надежный средний класс. Именно этот класс мог быть надежной социальной основой и резервом римской армии{16}.

Средний класс наиболее ценен для государства по следующим причинам: во-первых, это класс имущих граждан, имеющих свой экономический интерес; этому классу есть что защищать; во-вторых, это класс людей с развитыми амбициями, далеко идущими стремлениями и перспективами и потому в этом классе очень развиты надежды на лучшее; в-третьих, это, в определенной степени, развитой класс; умственные способности, практическая хватка, знание жизни произрастают лишь на благодатной почве; именно в этом классе рождаются ученые, талантливые специалисты, художники и поэты; другими словами, этот класс является резервуаром жизненной энергии нации.

Однако осуществить задуманное не удалось по ряду причин: во-первых, поборники аграрных законов (братья Тиберий и Гай Гракхи) были убиты заговорщиками и уже некому было с их настойчивостью проводить в жизнь эти законы; во-вторых, частые войны (и, особенно, Пунические) "выбили" средний класс из рядов римского войска и этот класс лишился возможности рекрутировать из своих рядов необходимое число воинов; в-третьих, сокровища Греции, Азии и Африки широким потоком полились в Рим{17} и родили так называемую денежную аристократию, или олигархию, отличаемую звериным аппетитом и отсутствием каких-либо национальных чувств и национального долга.

Если ранее государством руководили аристократические роды, то с этого времени начали действовать финансовые хищники в соответствии с законами рынка. Прибыль, финансовый расчет, частная выгода были возведены в ранг ведущих принципов государственного управления. Вполне понятно и то, что военная политика, говоря современным языком, оказалась приватизированной олигархией и "капитализированной".

Курс на пролетаризацию армии стал следствием нескольких причин:

-- во-первых, как уже было сказано, средний класс в ходе войн понес значительные потери (часть людей этого класса погибла в войнах; часть разорилась и перешла в низший разряд; другую часть среднего класса "задавили" налогами и разного рода притеснениями со стороны крупных финансовых воротил);

-- во-вторых, олигархи ("финансовая аристократия"), всячески пытаясь увеличить свою прибыль, вели борьбу с издержками на войну и военное дело (такие "издержки" были связаны с тем, что после продолжительной осады Веий (405-395 гг.) пришлось ввести жалованье войскам) {18}. Чтобы меньше тратиться на жалованье для войск, надо было разрешить доступ в войска нищих и обездоленных, для которых и небольшое жалованье было уже спасением от нищеты и прозябания.

Разорение среднего класса имели двойное негативное последствие: во-первых, армия Рима лишилась надежной социальной основы; во-вторых, часть этого класса, бежав от преследования и разорения в другие страны, стала той интеллектуальной и боевой силой, в которой нуждались молодые народы.

Сальвиан, римский писатель V века{19}, оставил нам яркую картину этого явления:

"А между тем бедные разграбляются, вдовы стонут, сироты угнетены до того, что многие, принадлежа к известной фамилии и получив хорошее воспитание, бывают вынуждены искать убежища у врагов римского народа, чтобы не сделаться жертвою несправедливых преследований: они идут искать у варваров римского человеколюбия, потому что не могут перенести у римлян варварской бесчеловечности. Хотя они и чужды варварам, к которым бегут, и по нравам, и по языку, хотя их поражает грязный образ жизни варваров, но, несмотря на все это, им легче привыкнуть к варварскому быту, нежели переносить несправедливую жестокость римлян. Они идут на службу к готам или багаудам, или к каким-нибудь другим повсюду господствующим варварам и не раскаиваются в своем поступке. Они предпочитают жить свободно, нося звание рабов, нежели быть рабами, сохраняя одно имя свободных" {20}.

Марий, в силу сложившейся ситуации, а отчасти и из политических соображений, прибегнул к призыву capite censi: ценз был уничтожен; набор с классов - тоже; в армию брали бедных, наряду с вольноотпущенниками, гладиаторами и рабами. Вместо граждан, проникнутых любовью к отечеству, заинтересованных в его славе, в армию спасались от ужасающей бедности пролетарии; патриотизм исчез, уступив место страстям; легионы Рима сделались легионами известных партий или своих предводителей; самые богатые откупались от участия в войне.

Весь этот "сброд" нужно было как-то дисциплинировать. У Мария для того нашлись необходимые средства: муштра, работа и жестокая дисциплина. Из солдата этими средствами вытравливалась индивидуальность, сознательность подменялась страхом, гордое имя воинов теперь носили солдаты, больше похожие на вьючных лошадей, мыслящие лишь о самом насущном - хлебе, отдыхе, нехитрых развлечениях и об удовлетворении физиологических потребностей.

Его солдаты помимо строевой службы, должны были исполнять саперные, строительные, инженерные работы. Это была тяжелая служба, и в дисциплине, заведенной Марием, было без сомнения, что-то новое, небывалое для римского глаза: его солдат, тащив-ших на себе в долгих переходах провиант и снаряды, зада-вленных работой и усталостью, молча, беспрекословно исполнявших все приказы, с насмешливым сожалением прозвали "вьючным скотом Мария" {21}.

Со времен Мария в римских войсках начинает формироваться солдатская психология и мораль: военное дело становится профессией, а, точнее, - ремеслом; солдат не стремится стать мастером своего дела, его устраивает уровень подмастерья; гражданские дела общества его не только не волнуют, но нередко раздражают и озлобляют; в гражданах своей страны он видит уже не одноплеменников, а некую непонятную ему массу людей, перед которой у него нет никаких обязательств, но есть право - "законное" требовать оплаты своих воинских услуг; не имея ничего своего, солдат рассчитывает получить нечто существенное (пенсию, землю, подарок и т.п.) по достижении предельного срока службы, либо в связи с ухудшением здоровья и т.п. Солдаты имели отвращение к труду, но не к войне. Если война и требовала иногда трудов, то, во всяком случае, меньших, чем земледелие или ремесло; кроме того она удовлетворяла страстям и в особенности алчности.

Септимий Север, умирая (211 г. после Р.Х.), завещал своим сыновьям:

"Обогащайте солдат и не обращайте внимания на остальных!" {22}

Этот завет имел две важнейшие составляющие: во-первых, благословение на дальнейший подкуп войск (следовательно, их разврат); во-вторых, полное игнорирование интересов основной массы граждан Рима.

Могло ли это пройти бесследно? Нет, и народная масса ответила на это по-своему: она узрела в римской армии того ненасытного монстра, который без остатка поглощает все, что ему дается и думает лишь об одном - как бы урвать еще больше. Клин между армией и народом был вбит и вскоре образовавшаяся пропасть разъединила вооруженную силу и простых граждан Рима.

Серьезные изменения претерпела роль и значение военачальника в римском войске: он становится для солдата всем - и законодателем, и судьей, и благодетелем. Солдаты теперь более привязаны к своему знамени, чем к отечеству.

Эти солдаты, для которых война была средством обогащения, ожидали всего от своего вождя, так как только их вождь раздавал им подарки, чины, награды, деньги и земли, которые можно было обратить в деньги. Естественно, они ненавидели того, кто давал мало, и любили того, кто оказывался щедрым. К своему командиру они чувствовали точь-в-точь такую же преданность, как в былые времена граждане к своей родине: их судьба была связана с судьбой военачальника. В их интересах было сделать его всемогущим в Риме, так как в этом случае в его распоряжении окажется много золота и земель для раздачи; в их интересах было сделать его главой государства, так как, овладев республикой, он мог дать в ней место и своим солдатам{23}.

Именно с этого момента обозначается почти полная зависимость положения и состояния страны от военачальников.

Монтескье, говоря об этом явлении, писал:

"Солдаты начали признавать только своего генерала, возлагать на него все свои надежды и меньше любить свое отечество. Они уже не были больше солдатами республики, а солдатами Суллы, Мария, Помпея, Цезаря. Рим не мог больше знать, является ли командующий армией в провинции его генералом или же его врагом" {24}.

У отдельных римских военачальников той поры появляется соблазн использовать военную силу в своих интересах. Так создается основа для гражданских войн, ибо появляется немало лиц, желающих безраздельно господствовать в Риме. А раз появляется много претендентов на власть (или даже, если таких претендентов всего лишь двое) и в их подчинении находится вооруженная сила (легионы), то почему бы не помериться силами с претендентом, отбросив в сторону национальные интересы? Валлей Патеркул так описывает начавшийся процесс:

"С этого времени закон был подавлен силой и могущественный занимал первое место, разногласия между гражданами, ранее смягчавшиеся уступками, теперь стали разрешаться оружием и войны начинались без каких-либо основательных причин, -- из-за выгоды, какую они могли принести" {25}.

Гражданские войны принесли много страданий римлянам, подорвали многие устои, отбросили государство по многим позициям назад.

Аппиан так образно характеризует этот период:

"Все время, за исключением коротких промежутков, царила беззастенчивая наглость, постыдное пренебрежение к законам и праву. Зло росло все больше и больше; происходили открытые покушения на существующий порядок, большие насильственные вооруженные действия против отечества со стороны лиц, подвергавшихся изгнанию или осуждению по суду или соперничающих друг с другом из-за какой-то должности, гражданской или военной. Во многих местах стали образовываться олигархические правительства с руководителями партий во главе, так как одни из враждовавших не желали распускать врученные им народные войска, а другие по своему почину, без согласия на то государства, набирали войска из чужеземцев. Лишь только одной партии удавалось овладеть Римом, другая партия начинала борьбу - на словах против бунтовщиков, на деле же против родины. Они вторгались в родную страну, словно в неприятельскую, безжалостно уничтожали всех тех, кто становился им поперек дороги, других подвергали проскрипциям, конфискации имущества, а некоторых и тяжелым пыткам" {26}.

Гражданская война не только породила беззаконие и произвол, но и повлияла на военное дело.

Прежде всего, это коснулось умения вести войну. Тактика грубеет: в легионах Мария мы уже не узнаем прежних легких форм, потому что солдаты стали хуже. Великий полководец Юлий Цезарь и то не мог ввести в тактику легиона значительных усовершенствований. Вскоре формы становятся все тяжелее и, наконец, легион снова возвращается к форме фаланги, отказывается от атаки, занимает укрепленные позиции, прикрывает себя баллистами, катапультами; даже конница занимается только стрельбою из луков и, конечно, эти армии погибают под ударами новых народов, если и не очень искусных в военном деле, то с высоким подъемом нравственного духа, дающего им победу над армиями отжившего и когда-то великого народа{27}.

Курс на "варваризацию" римских войск

(наемничество)

Дальнейшая эволюция военной политики древнего Рима условно может быть названа "варваризацией" римской армии.

Суть "варваризации" заключалась в том, что на смену римским гражданам стали постепенно приходить иностранные наемники. Вначале это были отдельные воины, потом - группы, а, под конец, - целые племена.

"Варваризация" римской армии была связана, главным образом, со следующими факторами.

Во-первых, римское войско разрослось и стало тяжелой обузой для государства, о чем убедительно свидетельствует Ш. Монтескье:

"Солдаты получали троякого рода вознаграждение: обыкновенное жалование, награждения после окончания службы и случайные дары, которые очень часто превращались в права для людей, распоряжавшихся народом и государем. Невозможность содержать столь дорогое войско привела к тому, что стали набирать менее дорогое. Заключали договоры с варварскими племенами, которые не привыкли к роскошной жизни римских солдат, имели другие склонности и предъяв-ляли другие требования" {28}.

Мало кто, однако, понимал, что иностранный наемник сможет подорвать экономику древнего Рима и вместо ожидаемой экономии на военных издержках, а Рим получит полномасштабный экономический кризис. Суть данного явления очень хорошо выразил Г. Дельбрюк:

"Много благородного металла ушло, не вернувшись обратно, в варварские страны, в особенности в Германию, в качестве жалованья, а вскоре затем и в качестве дани" {29}.

Государство, не имея возможности взимать налоги наличными деньгами, заменило их системой поставок натурой. Группы ремесленников превратились в твердые наследственные замкнутые корпорации, получившие государственный заказ на продовольствие, вооружение и т.п. Какое влияние оказала эта перемена на организацию армии? Г. Дельбрюк так отвечает на этот вопрос:

"К примеру, император Септимий Север (193-211 гг.) увеличил порцию зерна солдатам и разрешил им жить с женами. Вследствие этого легионы, которые прежде строго держались все вместе в лагерях и крепостях, которые жили здесь, подчиняясь строгой дисциплине и даже по закону не могли иметь жену, стали теперь жить ... вне лагеря, в разбросанных повсюду собственных хижинах, со своим женами и детьми, могли возделывать свои поля и принуждены были лишь на некоторое время собираться вместе для прохождения военной службы" {30}

Так разрушилось самое существо римского легиона. Римские легионы опустились до степени милиции, ценность которой незначительна.

Во-вторых, римские полководцы полагали, что иностранный наемник более надежен, ибо не связан ни с какими политическими партиями и всецело зависит от того содержания, которое ему выплачивает полководец.

Но и это ожидание не оправдало себя.

В-третьих, римская империя, завоевав огромные пространства, встала перед проблемой комплектования большой армии. Римские граждане не могли дать для такой армии необходимого контингента. Следовательно, надо было искать военный контингент на местах - в провинциях Римской империи.

В-четвертых, провинциальные войска лучше адаптированы к местным условиям: они хорошо знают местность, психологию и быт жителей, соседей; у них есть стимул защищать свою территорию{31}.

В то же время, мало кто предполагал те последствия, которые повлечет "варваризация" войск.

Эти последствия были самого разного характера.

Во-первых, встав в ряды римских войск, варварские племена должны были учиться и римскому боевому искусству. Римляне выступили военными учителями многих народов, которые, выучившись у своих учителей, обретя под их руководством боевой опыт, стали их соперниками (противниками) на полях сражений. Другими словами, римляне сами воспитали своих врагов.

Во-вторых, находясь в римском войске, будущие вожаки народных восстаний, изнутри познавали, как сильные, так и слабые стороны римской военно-политической системы. Они узнавали сильные и слабые стороны римских политиков и полководцев для того, чтобы, используя продажность одних, губить других, а, зная о достоинствах и недостатках полководцев, римской тактики и способов ведения боя, упреждать негативные для себя ситуации. Следовательно, римляне не только подготовили мощную военную силу, которая обратила впоследствии свое оружие против них, но и полководцев этой силы, вооруженных необходимыми военно-политическими знаниями и навыками.

В-третьих, мало кто мог предусмотреть и то, что варвары, войдя в силу и почувствовав свою значимость перенесут свое влияние не только на близлежащие районы и области, но и покусятся на власть в самом Риме.

В-четвертых, по справедливому замечанию Аврелия Виктора, гибельные последствия "варваризации" римского войска еще более усилили боевую непригодность римских граждан и окончательно подорвали здоровые моральные устои общества:

"...С тех пор, как распущенность побудила граждан по их беспечности набирать в войска варваров и чужеземцев, нравы испортились, свобода оказалась подавленной, усилилось стремлением к обогащению" {32}. В другом месте он связывает установление господства военщины с позицией сенаторов, которые безропотно согласились с эдиктом Галлиена, запретившим им доступ на командные посты в легионах: "наслаждаясь покоем и дрожа за свое богатство..., они расчистили солдатам, и притом почти варварам (paene barbaros), путь к господству над самими собой и над потомством" {33}.

Интересно, также, обобщение на сей счет Валлея Патеркула:

"Могуществу римлян открыл путь старший Сципион, их изнеженности -- младший: ведь избавившись от страха перед Карфагеном, устранив соперника по владычеству над миром, они перешли от доблестей к порокам не постепенно, а стремительно и неудержимо; старый порядок был оставлен, внедрен новый; граждане обратились от бодрствования к дреме, от воинских упражнений к удовольствиям, от дел -- к праздности" {34}.

Мысль о том, что гораздо выгоднее переложить все военные тяжести на плечи иностранцев и тем самым уберечь своих граждан от участия в войнах, может показаться привлекательной и рациональной. Ведь при таком положении дел граждане не несут потерь, а спокойно занимаются теми мирными делами, к которым у них лежит душа и наклонность.

В то же время практика перекладывания своих дел на плечи других чревата теми последствиями, что:

-- во-первых, тот, кто остается не у дел, теряет контроль над истинным положением вещей;

-- во-вторых, отстраненный от того или иного дела, теряет ранее приобретенный навык:

-- в-третьих, тот, кто сам чего-то не делает, попадает в зависимость от специалиста, который не только стремится монополизировать свою деятельность, но и начинает диктовать свои условия и требования всем, кто нуждается в услугах этого специалиста;

-- в-четвертых, монополист пытается не допустить в свою среду кого-то со стороны и делает свою корпорацию замкнутой, закрытой для других; и,

-- в-пятых, замкнутая корпорация, как правило, живет по сложившимся традициям, не допуская каких-то серьезных изменений в той сфере, на которую у нее монополия; следовательно, рутинное, привычное, традиционное течение дел здесь превалирует над стремлением что-то улучшить или усовершенствовать.

Рим, таким образом, лишился двух важнейших своих прежних достижений: он "избавился" от необходимости военно-патриотического воспитания молодежи и тем самым положил начало тому слабоволию и изнеженности, которые подрывают силы нации; неразвитая и неукрепленная воля, оставленное на волю случая физическое развитие юношества, вскормленный "сладкими" идеями индивидуализм, - все это делали молодое поколение древнего Рима не надеждой нации, а ее разочарованием и горем. Во-вторых, Рим постепенно лишился военно-обученного контингента - резерва на случай военной опасности. Граждане не только перестали осознавать свой воинский долг, но и утратили всякую боеспособность. Н.П. Михневич так характеризует сложившуюся ситуацию и ее последствия:

"Народ исчез из армии и его сознание упало до того, что через полвека после Августа, он безучастно смотрел на кровопролитный бой армий Веспасиана и Вителлия внутри священной ограды Рима, через которую они силой ворвались" {35}.

Рим, достигнувший могущества и сосредоточивший у себя огромные материальные ценности, оказался в положении государства с несметными сокровищами, которое имело много ненадежных стражей и являло собой лакомую цель для любого захватчика, обладавшего не очень большой силой, но дерзостью, отважностью, желанием стать обладателем этих несметных сокровищ.

Период солдатской гегемонии

("сенат в сапогах")

Этот период характерен следующими фактами: во-первых, единой римской военной политики уже не существует (есть крупномасштабная политика Помпея, Цезаря, Августа; есть ограниченная политика "солдатских" императоров; нет единой военно-политической линии); во-вторых, римские полководцы становятся заложниками своей военной политики и подпадают под влияние солдатской массы{36}; в-третьих, римские полководцы вынуждены наращивать объемы подачек солдатам, для чего требуется изобретать массу способов выколачивания налогов или добычи средств{37}; в-четвертых, проскрипции становятся не только средством борьбы с политическими оппонентами, но и способом пополнения военного бюджета.

Римский историк Аппиан, анализируя причины гражданских войн, отмечает, что в результате всех указанных выше явлений, в римской армии стало иметь место безначалие:

"Причинами его (А.К. - тогдашнего безначалия) было и то, что полководцы занимали свои должности по большей части ... не на основании выборов ... и не для нужд всей родины, служили не для общественного блага, а в интересах только тех, кто их в войска зачислял; да и им они служили, подчиняясь не силе закона, а потому, что их привлекали данные отдельными лицами обещания; и сражались они не против врагов всего государства, а против врагов отдельных лиц, не против чужеземцев, а против равноправных с ними сограждан. Все это подорвало воинскую дисциплину: солдаты считали себя не столько отправлявшими военную службу, сколько помощниками своих начальников на основе личного расположения, личного желания и полагали, что и правители нуждаются в них в личных своих интересах. Переход на сторону неприятеля, считавшийся прежде совершенно недопустимым, в это время даже удостаивался даров; так и поступали солдаты в громадном числе, а некоторые из знатных людей считали, что переход из одной партии в другую, совершенно ей подобную, не представляет собой "перебежки". Партии же были действительно вполне схожи, и никогда ни та, ни другая из них не занимала сама по себе враждебного положения в отношении римского государства как такового. Скорее предводители обеих партий представляли себе дело так, будто все они содействуют благу родины, и это в свою очередь облегчало такие "перебежки": везде оказывалось возможным служить на пользу родине. Предводители понимали это положение и мирились с ним, зная, что они солдатами управляют не в силу закона, а скорее путем их задабривания. Таким образом, все войско было готово к смуте и к анархии, к неповиновению возглавлявшим смуту вождям" {38}.

Что может быть пагубнее войска без дисциплины? без чувства долга? без повиновения своим начальникам? Как жалок тот военачальник, который всеми средствами домогается верховенства, а, добившись искомой должности, все время ожидает того момента, когда более предприимчивый и пронырливый конкурент склонит на свою сторону наиболее активных и авторитетных в низах войска людей и вместе с ними организует очередной военный переворот.

Здесь уже не Закон, а сила, наглость, беспринципность, коварство и жестокость оказываются в числе востребованных. Но, можно ли на таких "добродетелях" удержаться на вершине власти? Нет, ибо уже наготове очередные претенденты, со своей кучкой головорезов, а за их спиной уже собираются другие партии, еще не вошедшие в силу, но уже ждущие своего часа для наступления.

Там, где подлость и коварство берут верх, не может быть ничего святого и общественно значимого. Народ страдает от безначалия, беззакония, корыстолюбия временщиков и, если не в состоянии всему этому активно противодействовать, то и не вполне ответственен за происходящее, ибо: не всегда в состоянии понять суть происходящего; ему не хватает сплоченности; основная масса людей не всегда правильно понимает роль общего блага в жизни каждого человека.

В ситуации смуты, гражданской войны, борьбы партий исключительно велика роль выдающихся мужей общества, способных подняться над партийными дрязгами, выгодами текущего момента и усмотреть тот путь движения, который может вывести нацию на дорогу прогресса и процветания.

В Риме было немало мужей, которые содействовали общему благу, но было и немало таких, которые, в силу корысти, могли оправдать любую власть, любое преступление{39}. Даже сенат, который на первых порах был образцом добродетели и ревнителя чести и достоинства римского государства, со времен Суллы стал раболепствовать перед императорами и тем утратил свое значение, как органа-хранителя национальных интересов римского государства.

Опыт древнего Рима показывает, как опасно полагаться на мудрость даже таких лиц, как Цезарь{40}

и Цицерон, как опасно вверять судьбу страны в руки аристократии (сенаторов) и народных избранников (трибунов), ибо сам механизм отбора по родовому признаку и посредством выборов очень несовершенен и допускает выдвижение на ключевые посты людей недостойных и ущербных.

Следовательно, необходим такой инструмент государственной власти, который был бы не подвержен случайностям и превратностям судьбы. Речь идет не обо всем механизме государственного управления, а о, так называемом, главном его звене - органе попечения о национальных интересах государства.

Патриотизм, преданность делу государственности, высочайшая степень компетентности и ответственности, широкий кругозор, мужественность и умение доводить начатое дело до конца, - вот, пожалуй, неполный перечень качеств, необходимых членам такого Попечительного Государственного Совета.

Период "варваризации" военной политики Римской империи

Римская империя, в конечном итоге, подошла к логическому крушению своей национальной политики. Это было связано с тем, что неримляне постепенно захватили ключевые посты в государстве, а наемники основали на территории Римской империи свои компактные, автономные поселения, раздробив некогда цельное государство на множество княжеств, некоторые из которых получили впоследствии статус самостоятельных государств. В истории этот период назван эпохой великих переселений.

Как стало возможным раздробление Римской империи? Как удалось варварам победить цивилизованный мир? Что просмотрели римские политики и как допустили то, чего никогда прежде не делали: почему они отдали в другие руки огромную территорию, в то время, как ранее до смерти бились за каждый клочок своей земли?

Прежде всего, следует отметить тот факт, что все ранее указанное стало возможным лишь на основе той военной политики, которую стали проводить Сервий Туллий, Марий, Сулла, Цезарь, Август и почти все "солдатские императоры". Шаг за шагом сдавая завоеванные позиции, отказываясь от испытанных средств, вводя все новые и новые послабления для собственных граждан и расширяя права и возможности пришлых народов, недальновидные римские правители готовили римскому народу бесславный конец - распад империи на ряд мелких государств, потерю своего влияния в Европе, Азии и Африке. Процесс деградации римского государства шел много столетий, но особенно бурно он происходил с момента привлечения в римскую армию целых кочевых народов.

Следует подчеркнуть тот факт, что среди большого числа наемников роль могильщика Римской империи исполнили германцы. И здесь важно отменить два обстоятельства: первое связано с количеством наемников; второе - с психологий германцев. Другими словами, на примере Римской империи, можно с полной уверенностью сказать о том, что не все, а определенные народы, со своей организацией и психологией, способны внести кардинальные изменения в существующий миропорядок. Вот почему важно знать то, о чем, в данном случае, идет речь.

По свидетельству Г. Дельбрюка, банды германских наемников, на первых порах малочисленные, не могли сокрушить римскую империю:

"Будучи оторваны от своей родины, такие наемники ассимилировались с тем государственным строем и с той народностью, которым они служили. А там, где они оставались чуждыми, они все же еще были слишком непостоянным и лишенным корней элементом, для того чтобы самим иметь возмож-ность на долгое время укрепить свое господство{41}.

Переломный момент наступил тогда, когда целые племена стали поступать на римскую военную службу. Появляясь на римской территории со своими женами, детьми и со всем своим имуществом и продолжая оставаться германским народом, они становились римским войском.

Как только прекратился процесс ассимиляции германцев, в этом народе во всю мощь стали действовать все те национальные факторы, которые были ему (этому народу, т.е. германцам) присущи:

"Этот народ был настолько воинственен и настолько пропитан боевыми ин-стинктами - стремлением и страстью к войне, что не только являлся неисчерпаемым источником для вербовки, но и готов был, - подобно тому, как он раньше выступал в поход против своих соседей, - драться теперь под любыми чужими знаменами и ради любых целей. Германцы вступили в эпоху переселения народов не потому, что прежние области были уже недостаточны, как это думали раньше, для все возраставшего народонаселения, но потому, что они были бан-дами воинов, жадно стремившихся к деньгам, добыче, приключениям и к должностям.

Решающим моментом во всемирно-историческом масштабе было то обстоятельство, что германские племена были содружествами воинов, которые шли на войну, стремясь к наемной плате, к добыче и к господству. Они пришли в Римскую империю не для того, чтобы найти здесь землю, стать крестьянами и жить здесь в ка-честве крестьян, - ведь часто они оставляли свою родину пустынной позади себя, - а ради ратных подвигов, которые они хотели совершить. Хотя оседлое население и не было целиком изгнано, однако, оно было настолько сокращено и подавлено, что новое господствующее племя постепенно впитало в себя его остатки. В Италии же, в главных частях Галлии, Испании и Африки дело происходило таким образом, что германские короли-полководцы, обладая фактической властью, взяли в свои руки также и юридическую власть, в то же время, не отрывая целиком своих провинций от имперского организма. Даже сам Одоакр, устранив в Риме западно-римского императора, правил над Италией не в качестве суверенного императора, но в качестве германского князя, которого восточно-римский император поставил своим наместником в этой части своей империи, и даже остгот Теодорих Великий во всей полноте своей" {42}

На этом примере видно, как могут сильно ошибаться те правители, которые, допуская на свою территорию другие народы, надеются, что они ассимилируются и будут жить по законам и нравам этого государства. Это далеко не так, ибо инстинкт самосохранения (нации, народу он также присущ), политические и религиозные соображения могут заставить (побудить) этот народ обособиться, жить своей коммуной и лелеять надежду на лучшую жизнь.

Когда же среди этого народа находится талантливый организатор (вожак), а в национальном характере есть достаточно твердости, воли и решимости, то может случиться то, что произошло в Риме: переход от отдельных притязаний к захвату новых территорий, обособлению от центральной власти, к наступлению на жизненное пространство и права коренного народа. Это уже война изнутри, которая сродни болезни, которая сначала поражает один орган, а потом и другие, если лечение больного органа затягивается или не ведется вообще.

При Септимии Севере и его сыновьях завершается очень важный процессе: происходит уравнение в правах провинциалов и италиков. Тому способствовало происхождение и воспитание самого императора. Семпимий происходил из Африки и воспитывался в духе преклонения перед Ганнибалом. Другими словами, он не только не был римлянином по духу, происхождению и воспитанию, но был противником древних римских традиций. Не случайно при его правлении повсюду стали воздвигаться статуи Ганнибалу, смертельному врагу Римской империи{43}.

Параллельно с ослаблением политической роли италиков, шло усиление прав провинциалов, провинциальные города были освобождены от некоторых повинностей.

Другой характерной чертой кризисного времени был рост сепаратизма. Примечательно, что в III в. очагами сепаратистских движений стали наиболее развитые в экономическом отношении районы Галлии и Переднего Востока. Причины сепаратизма крылись в стремлении местной элиты получить всю полноту власти над провинцией. Этому также способствовало то, что периферийные области, отдаленные от Рима, вынуждены были сами укреплять свою безопасность, не надеясь на центральную власть.

Народы за пределами Римской империи, воспользовавшись кризисом центральной власти, начали атаковать римскую территорию. В III в. после Р.Х. набеги варваров настолько усилились, что ни одна граница уже не могла их сдержать. Захватчики проникали далеко вглубь Сирии, Малой Азии, Балканского полуострова, Африки, Испании, Галии, все опустошая на своем пути{44}.

Проводниками и помощниками захватчиков выступили их сородичи, которые под разными видами проникли в Римскую империю. Так, к примеру, Аммиан Марцеллин, успехи продвижении готов вглубь римской территории объяснял так:

"Готы расселялись по всему берегу Фракии и шли осторожно вперед, причем сдавшиеся сами римлянам их земляки или пленники указывали им богатые селения, особенно те, где можно было найти изобилие провианта. Не говоря уже о прирожденной силе дерзости, большой помощью являлось для них то, что со дня на день к ним присоединялось множество земляков из тех, что в первые дни перехода на римскую землю, мучимые голодом, продавали себя за глоток скверного вина или жалкий кусок хлеба. К ним присоединилось множество рабочих с золотых приисков, которые не смогли снести тяжести оброков; они были приняты с единодушного согласия всех и сослужили большую службу блуждавшим по незнакомым местностям готам, которым они показывали скрытые хлебные магазины, места убежища туземцев и тайники" {45}.

Ценность этого свидетельства состоит в том, что оно раскрывает нам: опасность инородного элемента в государстве ("пятая колонна"), движущие силы (соплеменники врага, рабы и собственные граждане, притесняемые властью{46}) и мотивы (закрепощение и недовольство режимом алчной власти) сил, выступающих против Римской империи.

Римское правительство не только пригрело на собственной груди змею, ужалившую его, но и подрубило корни, питающие государственное древо. Рим пал, побежденный союзом варваров, рабов и недовольных граждан.

Можно было бы только подивиться такой неразумности, если бы не то обстоятельство, что древнеримский опыт так ничему не научил последующих правителей разных эпох и народов и не стал предостережением для ныне властвующих лиц, прежде всего, Европы, включая Россию.

Доколе можно благодушествовать?

Новые опасные симптомы появились и в духовной жизни.

Римская религия, которая некогда цементировала общество, была предана забвению. Вместо нее появилась масса новых религиозных культов, занесенных, главным образом, с Востока: египетский культ Озириса и Изиды, культ персидского Митры, германского Донара, сирийского бога Солнца, наконец, христианство. Особенно опасным казалось правящим группам христианство, которое целиком отвергало римских богов, требовало отказа от культа императора и т.п. Вот почему при Деции христиане подверглись первому большому преследованию{47}.

Однако, Константин, пришедший к власти в 306 г., изменил ситуацию в пользу христианства.

Христианская легенда гласила, что Константин, покровительствовавший христианам, которых много было у него в армии, разрешил им изображать крест и начальную букву имени Христа на военных значках. Поэтому Константин и победил язычников и врага христиан Максенция. Легенда добавляет, что священную монограмму с надписью "этим победишь" Константин увидел во сне{48}.

Последующий вслед за поражением Максенция так называемый "Миланский эдикт", не только узаконил христианство, но и поставил его на первое место, сделав государственной религией{49}.

В силу того факта, что императорами стали становится люди разного происхождения и воспитания, изменилась роль и место Рима, как центра империи.

Императоры, выходцы из провинций, стали практиковать перенесение столицы империи в те места, которые были им выгодны в политико-стратегическом отношении. Так, Диоклециан (284 г. по Р.Х.), сын вольноотпущенника, иллириец по происхождению, сделал своей столицей Никомедию, где был провозглашен императором. Такое решение было вызвано рядом причин: во-первых, Восток был свободен от влияния сената и республиканских веяний (население Востока в течение тысячелетий воспитывалось в духе деспотичной монархии; Диоклециан такую монархию хотел создать); во-вторых, Никомедия лежала в непосредственной близости к наиболее угрожаемым частям империи - дунайской границе, Сирии (отсюда было легче наблюдать за Понтом и проливами - важнейшей предпосылкой римского господства на Востоке); в-третьих, Восток был экономически сильнее Запада{50}.

По сходной причине Константин в 330 г. перенес столицу империи в Византий, получившей название Константинополя ("Град Константина"). Город господствовал над проливами, ведущими из средиземного моря в Черное и был как бы мостом из Азии в Европу. Изумительное стратегическое положение города явилось главной причиной того, что Константинополь пережил падение западной римской империи, пережил готские, арабские и славянские набеги и пал только в 1453 г. {51}

С Диоклециана начинается процесс децентрализации власти: в 286 г. он произвел в августы Максимиана; империя получила двух императоров - одного на Востоке (им был Диоклециан) со столицей в Никомедии, другого - на Западе (им стал Максимиан), со столицей в Милане. Но уже в 293 г. стало очевидным, что двум императорам трудно спавиться с внешними и внутренними затруднениями. Вот почему обо императора 1 марта 293 г. назначают себе по помощнику (цезаря): Диаклециан - Гая Галерия Валерия (сына простого пастуха), а Максимилиан - Гая Флавия Валерия Констанция Хлора.

Хотя цезари являлись только помощниками августов, однако каждый из них получил в управление определенную часть империи. В результате государство фактически оказалось разделенным на четыре части. Эта система называется "тетрархией" (четверовластием). По мысли Диоклециана, такая система коллегиального правления должна была обеспечить твердый порядок престолонаследия и дать гарантию против узурпаций. Предполагалось, что каждый август по истечении 20 лет слагает с себя власть и уступает место цезарю, который в свою очередь, назначает себе помощника, усыновляет его и т.д. Привлекая к управлению выдающихся полководцев, эта система гарантировала империю против незаконных захватов ими власти{52}. Однако, такой системе власти не суждено было долго жить - примерно через четверть века вновь начались споры и борьба за право властвовать.

Текучесть населения расстраивала всю налоговую систему империи.

В обстановке натурализирующего хозяйства тщательный учет каждой платежной единицы является необходимым условием. Всякий человек должен прочно сидеть на своем месте и платить то, что с него причитается. Поэтому колоны прикрепляются к земле, ремесленники, обязанные вносить налоги изделиями своего ремесла, прикрепляются к своим коллегиям; профессии делаются наследственными, так что сын должен заниматься тем же, чем занимался его отец. Крепостнические отношения распространяются почти на все виды деятельности. Внутреннее напряжение доходит до такой остроты, что взрыв недовольства становится неизбежным{53}.

Римское государство превратилось в гигантскую машину исключительно для высасывания соков из подданных. Налоги, государственные повинности и разного рода оброки погружали массу населения во все более глубокую нищету; этот гнет усиливали и делали невыносимым вымогательства наместников, сборщиков налогов, солдат. Вот к чему привело рисское государство с его мировым господством: свое право на существование оно основывало на поддержании порядка внутри и на защите от варваров извне, но его порядок был хуже злейшего беспорядка, а варваров, от которых оно бралось защищать граждан, последние ожидали как спасителей{54}.

Вскоре готы Алариха и гунны Аттилы разорили Рим и завершили существование Западной Римской империи.

Краткое резюме

Рассмотрев эволюцию военной политики древнего Рима, можно вполне определенно сделать следующее заключение:

В-первых, военная политика является стратегическим компонентом в структуре государственного управления: от нее зависит не только подготовка и исход военного противоборства, но и будущее государства. Следовательно, лучшие умы государства (представители разных дисциплин и сфер) должны заниматься ее разработкой на длительную перспективу. Военная политика государства - это междисциплинарная и общегосударственная проблема, а не вотчина лишь ведущих политиков и высшего генералитета{55}.

Во-вторых, военная политика государства существенным образом зависит от экономических, политических, социальных, психологических и духовных факторов. Любые изменения в названных сферах находят свое отражение (оказывают влияние) в военной политике. В силу этого обстоятельства необходимо внимательно следить за политическими, социальными, психологическими и духовными тенденциями, упреждая (смягчая) действие негативных процессов и используя в полной мере позитивные факторы. Следовательно, ведущие специалисты в области военной политики должны быть в полной мере информированы о всех готовящихся важнейших изменениях в отношении с другими государствами, в сфере экономики, в системе образования и т.д.

В-третьих, военная политика государства не должна зависеть от смены государственных и политических лидеров. Для этого необходим механизм защиты военной политики (и лиц, ее осуществляющую) от попыток изменить ее стратегическое направление в угоду тактическим, политическим или экономическим выгодам.

В-четвертых, она должна быть долгосрочной, национальной, природосообразной, целеустремленной. Ее базис должен опираться на возможности данного государства, с минимальным расчетом на помощь союзников и попутчиков. Расчет на собственные силы и ресурсы должен строиться с учетом тех экономических, политических, идеологических, людских, духовных и прочих ресурсов, которые имеются в распоряжении данного государства.

В-пятых, военная политика, как часть общей политики государства, соотносится с последней как частное с общим. Однако, при определенных условиях, военная политика (в лице ее главных представителей: военных деятелей, военных ученых и т.д.) должна проявлять необходимую активность: поправлять неправильные политические и экономические решения; предупреждать о грозящей опасности; требовать необходимые средства; настаивать на осуществлении необходимых преобразований и т.д.

Другими словами, военная политика государства - это очень сложное и опасное оружие, к которому нужно относиться с максимальной деликатностью, не вредя тому, что работает с максимальной эффективностью, но и, не консервируя то, что уже перестало работать на благо данного государства.

ПРИМЕЧАНИЯ

1.Михневич Н.П. История военного искусства с древнейших времен до начала девятнадцатого столетия. Второе, доп. изд.- СП б., 1896. - С. 40.

2.Монтескье Ш. Размышления о причинах величия и падения римлян. - В кн.: Монтескье Ш. Избр. произв. - М.: Госполитиздат, 1955. - С. 128,29

3.Там же.- С.129.

4.Там же. - С.54.

5.Голицын Н.С. Всеобщая военная история древнейших времен. Ч. 1. От древнейших времен до смерти Александра Великого (323 г. до Р. Х.). - СП б., 1872. - С.56.

6.См.: Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. Том первый. Античный мир. - М., 1936. - С. 220.

7.Макиавелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. - В кн.: Макиавелли Н. Государь. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. О военном искусстве. - М.: Мысль, 1996. - С. 142.

8.Момзен Т. История Рима. - Т.1, кн.1-3. - М., 1936. - С. 175.

9.Саллюстий об этом пишет: "Из тех, кто имел сто тысяч ассов или еще больший ценз, Сервий составил восемьдесят центурий: по сорока из старших и младших возрастов; все они получили название "первый разряд", старшим надлежало быть в готовности для обороны города, млад-шим - вести внешние войны. Вооружение от них требовалось та-кое: шлем, круглый щит, поножи, панцирь - все из бронзы, это для защиты тела. Оружие для нападения: копье и меч. Этому раз-ряду приданы были две центурии мастеров, которые несли службу без оружия: им было поручено доставлять для нужд войны осадные сооруженья. Во второй разряд вошли имеющие ценз от ста до се-мидесяти пяти тысяч, и из них, старших и младших, были со-ставлены двадцать центурий. Положенное оружие: вместо круглого щита - вытянутый, остальное - то же, только без панциря. Для третьего разряда Сервий определил ценз в пятьдесят тысяч; обра-зованы те же двадцать центурий, с тем же разделением возрастов. В вооружении тоже никаких изменений, только отменены поно-жи. В четвертом разряде ценз - двадцать пять тысяч; образованы те же двадцать центурий, вооружение изменено: им не назначено ничего, кроме копья и дротика. Пятый разряд обширнее: образо-ваны тридцать центурий; здесь воины носили при себе лишь пра-щи и метательные камни. В том же разряде распределенные по трем центуриям запасные, горнисты и трубачи. Этот класс имел ценз одиннадцать тысяч. Еще меньший ценз оставался на долю всех прочих, из которых была образована одна центурия, свободная от военной службы". - См.: Гай Саллюстий Крисп. Заговор Каталины. - В кн.: Историки Рима. -М., 1969. - С. 181.

10. Гай Саллюстий Крисп. Указ. соч. - С. 180-181.

11.Обучению армии вначале придавали серьезное значение: это было государственное дело. Вегеций говорит, что, до поступления в ряды легионеров, новобранцы обучались четыре месяца. Иосиф Флавий тоже указывает на серьезную выучку римских войск; он говорит: "можно сказать безошибочно, что их ученье - бои без пролития крови, а их бои - кровавые ученья". Во времена республики эти учения производились или на военном поле или под обширными навесами. Чтобы приучить войска к носке тяжестей, производили учения с увеличенной нагрузкой солдата. Обыкновенно в походе солдат нес 65 кг. (почти 4 пуда), но на учениях часто прибавляли ему еще 30 кг. Это вырабатывало выносливость. Катул доносил сенату, что во время продолжительного боя с кимврами при Верчелли (101 г. до Р.Х.), несмотря на жаркий июльский день, ни один римлянин не приостановился для отдыха, между тем как противники их изнемогали от усталости и жажды. Оружие для обучения воинов выдавали тоже тяжелее употребляемого на войне. Для втягивания в походные движения делали переходы в 30-35 км. В сутки различными скоростями. Были приняты три скорости движения: обыкновенным шагом к км. в час; ускоренным - 6-7 км и, наконец, движение бегом на небольшие расстояния. Прыжки, пляска и плаванье входили также в программу занятий. Часто производили двусторонние маневры. Впоследствии, когда легионы сделались постоянными и римские граждане были освобождены от военной службы, вместо серьезного обучения, довольствовались привлечением легионов на государственные работы и обучением производству эволюций! - См.: Михневич Н. П. Указ. соч. - С. 46-47.

12.Во времена республики, через 30 дней после объявления войны и сообщения его враждебной нации священными герольдами, в течение которых на Капиталии развивался красный флаг, призванные в легионы, в назначенный день собирались за городской чертой, на Марсовом поле, там получали оружие и снаряжение, формировали центурии и легионы, а также ополчение для охраны города. В отсутствии армии, консул, надев генеральское платье (paludamentum) являлся к армии и вступал в командование ею. Так производился обыкновенный призыв - legitima militia . Но в случаях исключительных республика объявлялась в опасности и на Капитолии вывешивались два флага: зеленый и красный. По этому знаку все мужчины снимали тогу (гражданское одеяние), надевали сагум, военную одежду.

13.Поступающие в легионы воины приносили три присяги: при призыве - слушаться начальников, при зачислении в центурию - обещание быть твердым и храбрым, и в лагере - подчиняться дисциплине. Во время императоров они клялись в верности и послушании главе государства. Монтескье замечает, что римляне очень серьезно смотрели на присягу и что она была основой их военной дисциплины.

14.Сципион перед отправкой в Африку, чтобы сломить Карфаген, не без основания говорил, указывая на войска: "Между этими людьми нет ни одного, который по первому моему приказанию не вошел бы на эту башню, чтобы первым броситься с нее вниз головою". Эта вера генерала в своих подчиненных бала вполне оправдана и составляла главную силу римской армии. - См. Михневич Н.П. Указ. соч. - С. 48.

15.В 134 г. до н. э. Тиберий, по обычаю, существовавшему в римской республике, сам выдвинул свою кандидатуру на выборах в народные трибуны и был избран на эту должность на 133 г. Немедленно же по вступлении в должность он с большой энер-гией приступил к осуществлению задуманной реформы. Прежде всего, Тиберий произнес речь, в которой он говорил о доблести римлян и об огромных массах рабов, которые непри-годны к военной службе и на которых хозяева их никогда не могут положиться. Он упомянул о недавнем восстании рабов в Сицилии, о том, в какой опасности оказались рабовладельцы, и после этого предложил свой закон. Выдвинутый Тиберием законопроект содержал в себе три пункта. По первому предполагалось ограничить право аренды общественной земли нормой в 500 югеров (один югер = 0,25 га) на самого арендатора и еще по 250 югеров на двух его взрослых сыновей (если таковые имелись), с таким расчетом, чтобы ни одна семья не владела участком больше чем в тысячу югеров. Тиберий Гракх говорил, что он выдвигает не новый закон, а лишь хочет восстановить давно забытые законы Лициния и Секстия. По второму пункту законопроекта Тиберия вся общественная земля сверх предельной нормы должна быть изъята от аренда-торов. Полученные таким путем излишки земли подлежали рас-пределению между безземельными и малоземельными крестья-нами участками по 30 югеров. Участки давались крестьянам за небольшую арендную плату и без права продажи. Смысл этих условий ясен, иначе богатые землевладельцы снова скупили бы эту землю у крестьян, и реформа, задуманная Тиберием, свелась бы к нулю. Третий пункт законопроекта предусматривал создание особой комиссии из трех лиц, наделенных большими полномочиями. Эта комиссия должна была провести земельный закон в жизнь. - См.: Древний Рим. Книга для чтения / Под ред. С.Л. Утченко. - М., 1950. - С. 117.

16.Н.П. Михневич совершенно справедливо отмечает, что именно среднее сословие является твердой основой государства, что, благодаря ему, Рим смог вооружить 45 тыс. граждан и начать завоевание известного тогда мира. - См.: Михневич Н.П. Указ. соч. - С. 43.

17.Каждая победоносная война сопровождалась поступлением в Рим огромных ценностей в виде контрибуций и военной добычи: после I пунийской войны римское казначейство получило 3,2 тыс. серебряных талантов, после II -- 10 тыс.; Филипп V должен был заплатить 1 тыс. талантов, Антиох III -- 15 тыс., и т. д. После своего триумфа над Карфагеном в 201 г. Сципион Африканский внес в казначейство 133 тыс. фунтов серебра, а каждому из своих воинов роздал по 400 ассов. Триумф Эмилия Павла, победителя при Пидне, длился три дня. "Первого дня, -- пишет Плутарх, -- едва хватило, чтобы на 250 колесницах провезти перед народом захваченные на войне статуи, картины и колоссальные изваяния, которые представляли поразительное зрелище. На следующий день на множестве телег провезли наиболее отличающиеся великолепием и драгоценностью македонское оружие и доспехи... За этими телегами следовали 3 тыс. человек, несших серебряную монету в 750 сосудах, из которых каждый вмещал серебра весом в три таланта и покоился на плечах четырех человек... Далее шли люди с сосудами, полными золотой монеты весом в три таланта каждый, подобно сосудам с серебром. Всех сосудов было 77. За ними несли священную чашу весом в 10 талантов из золота, украшенную драгоценными камнями". По самым скромным подсчетам в начале II в. из одной Испании за 6 лет было вывезено около 200 тыс. римских фунтов серебра (около 65 тыс. кг) и 5 тыс. фунтов золота (около 1,6 тыс. кг). В 189 г. после битвы при Магнезии римляне захватили 1230 слоновых клыков, 234 золотых венка, 137 тыс. фунтов серебра, 224 тыс. серебряных греческих монет, 140 тыс. македонских золотых монет и большое количество золотых и серебряных сосудов. -См.: Ковалев С.И. История Рима. - М., 1948. - С.318

18.Жалованье в первый раз упоминается при осаде Террацина (406 г. до Р.Х.), когда определено было пехотинцу 3 аса (1,72 франка) в день, а во время осады Вейи (405-395 гг. до Р.Х.) выдавали и кавалерии тройной оклад (5,16 франков и день). - См.: Михневич Н.П. Указ. соч. - С. 42-43, 52.

19.Сальвиан (400-480 гг.) - латинский христианский писатель. С 425 года - монах Леринского монастыря, с 439 - священник в Марселе. Известен прежде всего как автор труда "О власти Господа" ("De gubernatione Dei"). Этот труд повествует о нужде и падении нравов в среде римско-католического населения, вызванных великим переселением народов. Мысли Сальвиана об истории носят апокалипсически-эсхатологический характер. Крушение Римской империи следует понимать как карающий суд бога. Варвары же, по мнению Сальвиана, намного превосходят римское население с точки зрения морали и религии. В 9 письмах и в послании "К церкви" ("Ad ecclesiam") он выдвигает предложения, как преодолеть социальные пороки.

20.Сальвиан. Управление Божие, V.

21.См.: Древний Рим. Книга для чтения / Под ред. С.Л. Утченко. - М., 1950. - С. 85.

22.См.: Ковалев С.И. Указ. соч. - С. 641.

23.См.: Поль Гиро. Частная и общественная жизнь римлян. - СП б, 1995.

24.Монтескье Ш. Указ. соч.- С. 86.

25.Валлей Патеркул. Римская история, II, III (3).

26.Аппиан. Гражданские войны. - М., 1935. - С.17.

27.См.: Михневич Н. П. Указ. соч. - С. 45.

28.Монтескье Ш. Указ. соч.- С. 127,128.

29.Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. Том второй. Германцы. - М., 1937. - С. 179

30.См.: Там же. - С. 182, 183.

31.Согласно Тациту, такое положение приводит к тому, что римские вооруженные силы оказываются сильны только чужеземцами, и поэтому население демилитаризованных районов обречено хранить рабскую покорность воле провинциальных войск и играть роль добычи в гражданской войне.

32.De Caes. 3.14.

33.Там же, 37.7.

34.Валлей Патеркул. Римская история, II, 1.

35.См.: Михневич Н. П. Указ. соч. - С. 44.

36.Ш. Монтескье свидетельствует против Суллы: "Он уничтожил всякую военную дисциплину во время своих азиатских походов; он приучил свою армию к грабежам, раз-вил в ней такие потребности, которых она раньше не имела; он окончательно развратил солдат, которые в дальнейшем должны были развратить полководцев. Он ввел вооруженную армию в Рим и научил римских генералов нарушать убежище свободы. Он роздал земли граждан солдатам и развил в них нена-сытную алчность, ибо, начиная с этого момента не было ни од-ного воина, который не ожидал бы случая, чтобы овладеть имуществом своих сограждан. - См.: Монтескье Ш. Указ. соч.- С. 90.

37.Так, к примеру, во время правления Максимина (335-336 гг. после Р.Х.) он обрушил террор на головы имущих слоев и высшей бюрократии. Как свидетельствует историк Геродиан, "каждый день можно было видеть тех, которые вчера были самими богатыми людьми, а сегодня нуждались во всем... Максимин на основании ничтожного доноса подвергал конфискации имущество, главным образом, тех, которым было поручено управление провинциями или командование войсками, бывших консулов или триумфаторов. Посадив их на повозки, одних, без слуг, он приказывал их везти, путешествуя и днем и ночью, с востока, юга и запада, к себе в Паннонию, где он жил. После мучения и издевательств он казнил их или подвергал изгнанию" ( VII, 3, 1-5). Пока террор поражал только крупных собственников и аристократию, масса населения оставалась спокойной и даже злорадствовала по поводу несчастий богачей. Но затем конфискации стали подвергаться и общественные имущества: муниципальные средства, храмовые сокровища, суммы, пожертвованные на увеселения и раздачи и т.п. Это вызвало сильное недовольство населения. - См.: Ковалев С.И. Указ. соч. - С.650-660.

38.Аппиан. Гражданские войны. - М.: ОГИЗ, 1935. - С.286.

39.На примере Августа можно показать, как отнеслась к его деятельности романтически настроенная интеллигенция. Ведь своею дея-тельностью Август как бы стремился осуществить ее чаяния и мечты: он прекратил гражданские войны; он старался вер-нуть благословенный "моральный" идеал старинного респу-бликанского Рима. А восстановление прежней строгости нравов как раз отвечало той философской морали, которую, начиная с Луцилия, проповедовала римская эллинистически образованная интеллигенция. Отсюда понятно, почему мно-гие крупные писатели этого периода, некоторые даже с чисто республиканскими убеждениями, явились ревностными сто-ронниками Августа и слагали ему хвалы еще в эпоху триумви-рата: им казалось, что чуть ли не снова наступает желанный "золотой век". Но, как ни искренни иногда были эти хвалы, все же они уже представляли начало той литературной лести, которая быстро приняла колоссальные размеры и явилась характерным признаком литературы эпохи империи. - См.: Дератани Н.Ф. История древнеримской литературы. - М., 1928. - С. 62.

40.Тацит свидетельствует: "... Цезарь, который, отказавшись от звания триумвира, именуя себя консулом и якобы довольствуясь трибунскою властью для защиты прав простого народа, сначала покорил своими щедротами воинов, раздачами хлеба -- толпу и всех вместе -- сладостными благами мира, а затем, набираясь мало-помалу силы, начал подменять собою сенат, магистратов и законы, не встречая в этом противодействия, так как наиболее непримиримые пали в сражениях и от проскрипций, а остальные из знати, осыпанные им в меру их готовности к раболепию богатством и почестями и возвысившиеся благодаря новым порядкам, предпочитали безопасное настоящее исполненному опасностей прошлому".

41.Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. Том второй. Германцы... - С. 213.

42.Там же. - С. 213,214.

43.См.: Ковалев С.И. Указ. соч. - С. 642.

44.См.: Там же. - С. 657.

45.Аммиан Марцеллин. История, ХХХI, 5,6.

46.На примере нашествия готов можно показать масштабы несчастья: на помощь Алариху (410 г.) сбежались около 40.000 рабов со всей Италии. Именно городские рабы открыли ночью ворота Рима и впустили войска Алариха. Город подвергся страшному разграблению. Взятие Рима в этот момент уже не имело никакого стратегического значения. Но морально-политическое впечатление было огромно. В течение 800 лет (с 390 г. до Р.Х. по 410 г. после Р.Х.) этот "вечный город" стоял непоколебимо. Никто не смел поднять на него руку. И вот союз рабов и варваров поверг его ниц. С этого времени Западная Римская империя перестала существовать.

47.Ковалев С.И. Указ. соч. - С. 670.

48.См.: Там же. - С. 700.

49.См.: Там же. - С. 70,704.

50.См.: Там же. - С. 692-693.

51.См.: Там же. - С. 703.

52.См.: Там же. - С. 694

53.См.: Там же. - С. 729, 730.

54.См.: Там же. - С. 731.

55.Прекрасной иллюстрацией к изложенному может служить рассказ о тульском умельце Левше, герое "Сказа о тульском косом левше и стальной блохе" Н.С. Лескова. Простой мастеровой сумел узреть к каким последствиям может привести только одна неправильная чистка ружей в России: "Скажите государю, что у англичан ружья кирпичом не чистят; пусть чтобы и у нас не чисти-ли, а то, храни бог воины, они стрелять не годятся". На фоне этого простого патриотизма крайне самодовольным звучит ответ военного министра на просьбу чиновника доложить государю о просьбе Левши: "Знай свое рвотное да слабительное, а не в свое дело не мешайся: в России на это генералы есть". Генералы-то есть, да ума не у всех у них достаточно!

0x01 graphic

"Жанна д'Арк перед Господом". 1901

Художник Люк-Оливье Мерсон.

Публикации, близкие по теме:

Глас вопиющего? 22k "Статья" Публицистика. Россия.

Чему учит военная история России 91k "Очерк" История. Россия.

Ахиллесова пята Египта 113k "Глава"

Везде настигать врага 37k "Глава" История. Скифия.

От Иерихона к Вавилону 128k "Глава" История. Древнееврейское государство.

Почему пал Ашшур? 32k "Глава" История. Ассирия.

Рыцари из пастухов 62k "Глава" История. Древняя Персия.

Секретное оружие Китая 152k История. Древний Китай.

Уроки Иенской катастрофы 136k Годы событий: 1806-1813. "Документ" История. Пруссия.

Не забывайте монархии греческой 129k "Статья" История. Древняя Греция.

Домоклов меч Македонии 87k "Статья" История

Древняя Македония

Почему Рим пал? 281k "Статья" История

Ф.И. ТЮТЧЕВ

(избранные стихи)

ДВА ГОЛОСА

Мужайтесь, о други, боритесь прилежно,

Хоть бой и неравен, борьба безнадежна!

Над вами светила молчат в вышине,

Под вами могилы - молчат и оне.

Пусть в горнем Олимпе блаженствуют боги:

Бессмертье их чуждо труда и тревоги;

Тревога и труд лишь для смертных сердец...

Для них нет победы, для них есть конец.

Мужайтесь, боритесь, о храбрые други,

Как бой ни жесток, ни упорна борьба!

Над вами безмолвные звездные круги,

Под вами немые, глухие гроба.

Пускай олимпийцы завистливым оком

Глядят на борьбу непреклонных сердец.

Кто ратуя пал, побежденный лишь Роком,

Тот вырвал из рук их победный венец.

1850

0x01 graphic

"Явление архангела Михаила Жанне д'Арк"

Художник Эжена Тириона, 1876.

© Copyright Каменев Анатолий Иванович (kamenevai@mail.ru) Размещен: 03/05/2015, изменен: 03/05/2015. 140k. Статистика. Фрагмент: Политика Иллюстрации: 11 штук.	Ваша оценка:
Аннотация: Первопричина военных ошибок: как только военная политика стала отходить принципа природосообразности и подчиняться частным (а не общественным) интересам, сразу же появились неудачи и поражения государства. Некогда гордый, свободолюбивый народ стал раболепствовать пред силой и продажной властью, теша себя мыслью о том, что не так уж плохо быть рабом...

Каменев Анатолий Иванович Наёмник

Каменев Анатолий Иванович
Наёмник